Ripped

Открываешь дверцу и одеваешься в толпу выбегающих навстречу к тебе фраз. Оглядываешься по краям доступного пространства вокруг физической трехмерной фигуры. И что же видишь. Маленькие клубочки — черные, спокойное, гордые, одинокие; они принадлежат мыслям, неосторожно подуманных проходящими давным-давно тут людей, франтов, фарисеев, фигляров и просто.

А потом в малиновом солнце прокатываются годе, тюльпаны, карандаши, колокола, солнца, полусолнца, как бумажные аппликации, с ремарками на полях, сделанных маленьким человечком — полосатые, надутые, растревоженные, смущенные, а после проваливающиеся в зазоры между декорациями, в пролеты между занавесами, падающие перед авансценой. А дальше сценарий идет по залаженному и обоснованному пути.

Пока вдруг разумный и безумный слушатель не прервет сие действо, это фантасмагорию, фатаморгану, наваждение, насквозь пропитанную артистизмом и не начнет своим удивительно и полностью деревянным карандашиком разрисовывать канву своими чувствами, идеями, воспоминаниями — облаками, плывущими как по смыслу, когда они на небе, так и из-за их физической природы рисуночного воплощения, который делается не иначе как химическим карандашиком, который так смешно периодически он облизывает и внимательным, сверлящим взглядом следит за развитием темы перед собой.

За облаками появляются обломки и огрызки метели, не пушкинской, но не менее трагической. И огромное количество завихрений воздуха вызывает не только дрожащее похолодание вокруг, но и посинение губ, не то от химического карандаша, не то от этого заливающего сознание холода.

Потом появляется смешной, улыбающийся клоун, с грустными разводами на лице, но умильно смеющийся, хватающийся за живот, рассказывающий какие-то милые и улыбающиеся небылицы. Но все равно выглядящим убого, грустно-грустно, до боли в сердце и до нелепого желания прекратить все это и отпустить несчастного восвояси. Он надрывается до тех пор, пока очередной взрыв хохота не начинает его душить самого, отнюдь не позитивными нотками.

А потом бред-бред-бред... Потом все расплывается... Потом все мутнеет и разум отказывается формализовать все, что он получает от самого себя и отовсюду вокруг...