Да вот прямо так, да?

Твоя фотография появилась там в день твоего отъезда. И не покидает своего места все это время. У меня всегда в сумке лежит материальное подтверждение твоего существования. Иначе я не могу. Я не знаю почему. Но в моих вещах есть материальное подтверждение всего, что я люблю. «Доктор Живаго», билеты в городах, где я был, старые чеки, обертки от чего-то вкусного, письма, какие-то мелочи и много чего...
Потому что я знал, что... я начну забывать... просто превращаться в.... Я сразу... За непосредственность, за простоту, за отсутствие чего-либо лишнего. Я не могу это объяснить хорошо. ...дымящимся куском самого простого смысла, без причуд, ты была из такой материи, которую можно поглотить без остатка. И мне стало страшно. Я такого видел только один раз в жизни, такой была..., который, впрочем, упоминался выше... за руку «ладошкой к ладошке». Мне было все новое...
...
Но теперь она все еще держится в моем круге общения только потому, что она материальное подтверждение одного времени. Того времени, когда у меня появился... на всю жизнь. Когда я становился человеком, каким я сейчас и являюсь. Это сумасшедшее время лета... года. ... Этим летом я родился второй раз. У нас был такой триумвират — мы говорили о..., о смерти, мы строили, как Блок, образ своей..., устрашались окружающим миром, мы строили себя как людей будущего. Мы научились жить на 20 рублей в день, слушали до дыр пластинки Negative (которые из Финляндии, не путать)... Тогда я был думать о вечности, и я верил. Как и сейчас впрочем. И тогда появилась.... Нет, я не влюбился. Она просто стала воплощением свободного человека. У меня нет ничего от нее. Она ничего не дарила мне, ничего не писала на бумаге. И чтобы не потерять то счастливое лето, она и остается в моем телефонном справочнике. Я не держался за нее. Я потом.... Мне зачем-то.... А мне она нужна была безраздельно. Мне всегда нужен человек, который придет ко мне в любой час, в любую минуту обнимет. А она так не могла. Никто так не мог, по тем или иным причинам, такого друга у меня не было никогда.
...
Сидишь, бывало, невыносимо так ноет, ниточкой боль, в такт пульсу, глаза плывут. И так медленно, медленно болит. По чуть-чуть убивает. А вот возьмешь, попрыгаешь, сделаешь еще больнее, чтобы закружилось все. И потом легче кажется. Или, болит, болит, бум, боли же сильнее, что тянешь. Пусть будет очень больно 5 минут, чем два часа, но не сильно. Пусть тошнит, рвет, но быстрее бы прошло.
...
Иногда, когда я понимаю, что больше ничего не могу сделать, что мой запас иссяк, что я не могу контролировать ситуацию — я просто замолкаю. Это самое легкое и самое доступное для меня, что я могу сделать. Но это сначала, самое легкое. Но что твориться во мне одной... известно. Да, на вид все похоже, что я спокоен или просто грустен. А самый мой предел, о котором знает... — спокойное, методичное разрушение всего вокруг, удаление себя отовсюду, сжигание всех бумаг, а___ь, доходит до того, что начинаю цепляться к людям, которые тут не причем, намеренно оскорбляю их, разрываю отношения со всеми людьми, рву все, что есть у меня, методично, медленно, но все по порядку. Уничтожаю все. В последнюю такую катастрофу я выгнал из своей жизни всех своих знакомых, бросил все. И начал все сначала. И именно такого нового ты меня и знаешь. Не знаю насколько, но я стал другим. То же самое начало твориться со мной и в марте. Мне почему-то показалось, что я больше не нужен тебе. Мне стало страшно. Я плохо спал ночами, я просто в какой-то момент не увидел поддержки в тебе. Я начал как всегда все разносить. Во второй раз. Я просто ждал от тебя спасения. Но не такого, чтобы я попросил, а ты пришла. Я думал, ты почувствуешь. Но я виноват. Беспредельно виноват. Но бесконечно верил в твою интуицию. Я думал так просто привлечь к себе внимание. Я притворялся, что все хорошо может. Но я чуть не умер снова. Я виноват, виноват, виноват. Нельзя отпускать меня. Меня нужно держать, не давать мне разойтись. Нужно поддерживать меня. И все это касается тебя. Я первый должен был все это сделать. Но я загнался. Я ошибся. Я потерял ниточку, по которой жил. Это было просто мое отчаянье. Общее. Жизненное. Но я выкарабкался. Я верил в тебя все это время. И сейчас верю.