Последнее из недописанной книги

Люди, потерявшие друг друга давно-давно и по тысяче причин, обязательно встречаются после. Пространство между ними наэлектризовано, эмоции напряжены, глаза светятся потухшим светом, с яркими вспышками, которые провоцируются неловкими движениями рук, разлитым кофе, замерзшими пальцами. Если смотреть на одного такого человека в отдельности — то это будет просто уставший от всего человек. Но если в поместить двух таких людей в одну рамку, то складывается картина прошедшей бури. И самое странное, что всю свою энергию они проливают во взгляд, напряжение мышц рук и ничего не остается для слов. В такие моменты люди говорят о чем угодно. Но только не о друг друге в локусе друг друга. У них просто нет на это права. Такие встречи можно часто заметить в проходной кофейне любой столицы. Люди пьют кофе не потому, что хотят пить кофе. Они просто создают повод находиться рядом, но не решаются признать, что повод не нужен. Знаете, чем пахнет отчаяние? Иногда холодной и земной нефтью, иногда горящим текстолитом, а бывает что все просто — оно начинает отдавать запахом анемонов. Больше желания покорить небо, наверно, только желание сделать что-то со временем. Остановить его, вернуть, заставить бежать быстрее. Кто-то путешествует по линейке часов на книгах или фильмах, кто-то мечтает, а кто-то отчаянно пытается прокинуть ниточку к себе будущему или к себе прошлому. Все события оставляют следы. Даже сухие руки помнят совсем недавние события — стоит их только намочить, как они начинают отдавать вчерашние запахи и проносить перед тобой диафильмы случившегося.

Улицы

Когда выходишь из метро, то попадаешь совсем к другим людям. Они совсем другие, когда ходят по земле, а не под ней.

— Извините, но можно я с вами поговорю.

— Да, конечно. 

— Вы не подумайте, что я пьяница, у меня есть работа. Но вот несколько часов назад у меня родился первый внук. И мне так захотелось с кем-то поделиться, хочется просто кричать на всю улицу — внук! Вы не представляете, насколько это все прекрасно.

Или другое.

Я выхожу на улицу, прохожу знакомые трещины на асфальте и как всегда спотыкаюсь об один и тот же бордюр. Из облачного пространства меня вырывает незнакомая женщина и спрашивает, где тут ближайшее отделение нужного ей банка. Она потеряла сберегательную книжку и не может найти, где бы ей смогли помочь. До конца рабочего дня оставалось всего двадцать минут. Я обещал ей вернуться через всего полчаса и помочь ей, что мы сходим и вместе поищем банк. Незнакомая женщина согласилась подождать меня около выхода. Когда совсем немного позже я вернулся — она меня уже не помнила. 

Она помнила только, что ждет человека, который ей поможет. С чем он ей поможет, что у неё случилось и зачем она именно сейчас стоит тут и ждет — на всё это она не могла ответить. И уже мне пришлось рассказывать ей, что она потеряла сберегательную книжку и мы теперь вместе пойдем пробовать найти ближайший банк. С этим ей пришлось согласиться. Я понял — она забывала всё, что произошло с ней в последние несколько десятков минут. Зато отлично помнила всю свою жизнь — как приехала в этот Город в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, как работала учителем начальных классов, как погиб её муж, как она усыновила мальчика в детском доме, который оказался самым большим разрушителем её надежд. Даже пропажа сберегательной книжки — оказалось делом его рук. Эта женщина держалась за меня, над нами шел дождь и она плакала. В банке нам не смогли помочь — («Молодой человек, а вы кто?» — «Я прохожий, я никто») нужно было обращаться в то отделение, в котором была открыта книжка. А открыта она была больше пятидесяти лет назад. Даже обычный человек уже мог бы забыть. Оставалось только писать заявление на розыск счета, так не было никаких реквизитов — ни номера счета, ни номера отделения, ничего. Я попросил женщину показать мне все, что есть у нее из документов, в надежде найти хоть какой-нибудь чек. И тут передо мной высыпался целый, наверно, месяц жизни — кроме паспорта и коммунальных квитанций я увидел россыпь маленьких листочков, обрывков, бумажных лент, клочков, в том числе и газетных, на которых было описание всего, что надо сделать и всего, что уже было сделано. От «купить хлеба», до «12:23 — я выпила таблетки». Это были тонны бумаги, мысли, материализованные вот так просто в пластиковом пакете в сумке. Я посмотрел паспорт, не запомнил имени, но заметил, что он выдан буквально несколько дней назад. Мы вышли на улицу, я подумал пойти наугад в следующее отделение Сбербанка, вдруг счет открыт там. Человек все-таки прожил в районе Таганки больше половины века. И тут — «Я вспомнила, пошлите». В итоге мы дошли до отделения полиции.

— Зачем мы здесь?

— Я же потеряла паспорт, нужно получить новый.

— Арина Федоровна, вы же потеряли сберкнижку. Мы уже были в банке...

Закончилось всё тем, что написал ей на листке, что ей нужно пойти в любое отделение банка и написать там заявление на розыск и ей помогут. И тут спросила:

— А как вы узнаете, что у меня все хорошо?

— Вот мой номер телефона. Позвоните мне, я буду ждать.

Она не позвонила.

внешнее безумство ради внутреннего спокойствия.

сегодня мне нравятся неестественные позы. сесть подальше от стола и тянуться к нему, сильно наклониться над блокнотом, прислониться в метро двери не так, как обычно. и много-много еще всего. ходил курить; на обратном пути резко открыл дверь и меня всего обдало потоком воздуха. сразу подумал, что ты примерно тоже самое для меня — ты обрушиваешь на меня поток нового и хорошего. я его не всегда улавливаю, но я чувствую его.

Города

Каждый город пахнет по разному. Хельсинки — притворный и иногда там тяжело дышать. Как-будто по воздуху развеяли пыльную муку. Знаешь, открываешь чердак в деревне, случайно встряхиваешь старую ткань и тебя обволакивает облако прошлого. Стокгольм — это морской и водянистый запах. Голубой, сладкий, прямой и солнечный. Узкие, бывают очень и очень, улицы прямо как в сказках Андерсена, так и ждешь, что появится человек, завернутый в черное пальто и в шляпе и обольет тебя темнотой, солью и историями о кораблях, ведьмах и волшебстве. Осло — холод и лед. Зеленые памятники, строгие и сдержанные запахи. Запахи смолы, дерева и нищеты. Тут отдает безысходностью и тишиной. Еще мне дико нравятся шрифты и начертания указателей, табличек улиц и рекламы. Очень минималистично, чисто и выразительно. Все в каждом городе своё.